Особняк Розы
— Я шизею, дорогая медкомиссия! Она своими руками сделала пугало, чтобы пугать ребенка? Семейка таксидермистов, огородников, иллюзионистов.
— Да погоди ты. Может, мне это пугало просто привиделось.
— Тебе палату с видом на море или на кладбище?
— Всё равно. Лишь бы родственников туда не пускали.
— А где же “Игнааатий”? — передразнил коллегу Аннушкин.
— В соседней палате, я полагаю.
— Спасибо на добром слове. Ладно, давай пока забудем об этом пугале. Будем считать, что его бобры унеси. Вопрос — что мы будем делать дальше?
— Давай рассуждать как угодно, но только не логически, — начала Озёрская издалека. — Если мне привиделось пугало, то я тоже немного безумна. Если оно там действительно было и потом исчезло, то безумны мы оба. Но это не простое безумие, а отпечаток чужого семейного психоза.
— Только не говори, что ты в пациенты сейчас напрашиваешься.
— Притом в бесплатные. Слабо?
— Мне-то нет. Это ведь твоё бессознательное сейчас заявит о своих правах.
— Напугал терапевта супервизией, — отмахнулась Светлана. — Моё бессознательное уже отличилось, притащив нас сюда на ночь глядя.
Бывают на свете хорошие клиенты, которые приходят и начинают говорить, говорить, говорить. И через несколько сеансов вдруг сами находят решение своей проблемы. Уходят, дико довольные, благодарные, еще и знакомых к тебе присылают. А ты сидишь и думаешь: “что я, собственно, такого сделал?”. Ты сумел выслушать.
Но что делать, если клиент упорно молчит? Можно слушать тишину. А можно что-то спросить. Правильно подобрать вопрос – значит вызвать огонь на себя. Клиент расскажет такое, в чем себе никогда не смел признаться. И ключевые вопросы вовсе не обязаны быть сложными. Бывает достаточно самой банальной банальщины.
— Как ты себя чувствуешь?
Такие вопросы всегда застают врасплох, не правда ли? Вот и Светлана не торопилась отвечать. Она подкралась к мешкообразному пуфику и принялась месить податливую материю. Монотонная физическая активность позволила Озёрской снять внутренние барьеры, разморозить поток ощущений и ассоциаций. Психика сопротивлялась отчаянно, чтобы не надышаться витающим в воздухе безумием. Но искушение для бессознательного оказалось слишком велико.
— Я чувствую безмятежность, спокойствие и, о-па, комфорт! — Светлана плюхнулась на взбитый пуфик и приняла абсолютно счастливый вид. — И еще я поняла, что выкину все свои кресла из дома и заменю их на такие вот замечательные мешки с песком. Как будто тонешь в толпе любопытных ягнят, которые наконец-то научились молчать.
— И долго будешь тонуть?
— Пока не надоест.
— А как же страх?
— А нет страха.
Куда же он делся? Сюда, по словам Димы, каждую ночь приходила чучелка. Не мог же ребенок привыкнуть к странному существу. Разве что эта групповая галлюцинация окончательно перешла из реальности внутрь картин Елены. Тогда женщину можно поздравить с успешным самоисцелением. Печатная машинка в голове у Игнатия защелкала с новой силой.
— Страха нет. есть безмятежность и отрешенность. Я либо только что развеяла собственные иллюзии, либо убила кого-то.
Машинку заклинило. Вот вам и сюрпризы разблокированного потока ассоциаций.
— Кого убила? — перешел на шепот Игнатий.
— Сына, — коллега пожала плечами с безразличием умиротворенного психопата. — Наконец-то решилась.
— Я-то думал, что ты сейчас воспроизводишь ощущения Димы.
Ещё одно крепкое плечепожатие.
— Хорошо. Рискну спросить. Где ты спрятала тело?
— Там, — неопределенно помахала поднятой перпендикулярно полу рукой Светлана.
Аннушкин поднял взгляд. Освещение потускнело настолько, что потолок был едва виден. Сверху донесся знакомый звук. Над головой гипнотерапевта кто-то прыгал.
— Это стучат из кабинета Розы. Иди открывай.
Последние слова были телеграммой из царства снов, сообщающей о благополучном прибытии туристки. И о её совсем не скором возвращении оттуда.
Игнатий оставил Светлану мирно почивать, а вернее сказать, нагло дрыхнуть на пуфике, а сам вернулся в гостиную. Пощёлкал выключателем: свет есть, но очень тусклый. И стены какие-то темные. Нет, это не ночная тьма просочилась в дом. Там, на улице, мрак был честным и по-своему пушистым.
Навь, свившая гнездо в комнатах особняка, совсем не планировала играть в отрытую. И, в отличие от уличного мрака, она не обволакивала, а пыталась уколоть, обездвижить, обезобразить. Снять кожу, выпотрошить, перелопатить внутренности, засунуть их обратно и зашить раны грубыми швами. Не потому, что навь не умеет шить — вовсе нет, хирургическая практика за плечами имеется, — просто неровные линии швов унижают пациента.
Аннушкин замотал головой и выскочил за порог. Уличные фонари и декоративная подсветка горели как надо. Снаружи особняк уже не внушал ни страха, ни подозрений. Лишь легкую зависть к живущим в неестественном достатке. Но и это чувство прошло, стоило гипнотизеру сделать пару кругов. Проходя в очередной раз мимо задней стены, мужчина остановился и облокотился на приставную лестницу. Минут пять он всматривался в окружающий пейзаж. Что его так притянуло? Еще один круг. Еще одна остановка. Пейзаж как пейзаж. От свежего ночного воздуха стала кружиться голова, и Игнатий вновь оперся о лестницу. Точно. Лестница! У дома ведь есть чердак.
Осторожно, стараясь не запачкать руки об измазанные глиной ступеньки, Игнатий стал карабкаться наверх. Чердак был спроектирован не менее рационально, чем остальные два этажа. Начать с того, что балки объединялись в сложную систему ребер жесткости, которая позволяла держать и скошенный потолок оранжереи, и дополнительный уровень библиотечных полок. Кроме того, по балкам вполне можно было гулять, не боясь потерять равновесие.
Пространство между балками было заполнено теплоизоляцией и еще чем-то не совсем прочным. В этом Игнатий убедился, когда в противоположном конце помещения обнаружил дыру. Вела она в комнату над Диминой спальней. Если верить неопределенному жесту Светы, именно здесь гипотетический убийца гипотетически мог спрятать гипотетический труп.
Внизу, в свете забытого включенного торшера, виднелся стол, перепачканный глиной. Решив, что у его неведомого предшественника проблем с прыжком не было, Игнатий ловко уцепился за край дыры и, не дожидаясь, пока материал примет весь его вес, приземлился на поверхность стола. Однако пружинистость и координация гипнотизера не спасли потолок от дальнейшего разрушения. От границы дыры отвалился большой кусок перекрытия, не оставляя Аннушкину шанса выбраться тем же путем.
Торшера было явно недостаточно, и Игнатий, ступая по промокшему насквозь ковру, добрался до выключателей. То же самое. Свет есть, лампы горят, но с тем же успехом можно было использовать лучину.
Интересно, откуда здесь столько воды?
Пронизывающий сквозняк, разбросавший по полу документы, подсказал ответ: оба окна в комнате распахнуты настежь, подоконники залиты дождевой водой, один из них весь в засохшей глине. Получается, что некто залез сюда через верх, а вышел через окно. Но высота тут приличная. Прыжок получился либо акробатическим, либо травмоопасным. Второй вариант казался Игнатию ближе к истине. Прыгун не уполз бы далеко с переломанными ногами.
Гость дома Ерофеевых окинул взглядом панораму. Вдалеке текла река, маслянисто поблескивая в свете луны. Усиливающийся с каждой минутой ветер искажал водную поверхность. Каждая уважающая себя буря мечтает превратить журчание реки в рев тысячи водопадов. Но сегодня ветер вел себя деликатно: его целью была не вода, но пыль. Порывы увлекали за собой всё, что только можно было поднять с земли. Ветер наполнял подвластные ему табуны воздушных масс пылью, чтобы бросить их в решительную атаку на столицу.
Хлопнула входная дверь. Под окнами появилась Светлана, сонно бредущая куда-то в сторону реки.
— Ку-ку! — поприветствовал коллегу Игнатий.
С мощностью небольшого артиллерийского снаряда Озёрская метнулась в кусты, откуда тут же выскочила с не меньшей скоростью.
— Что? — заботливо поинтересовался мужчина. — Труп нашла?
— Хуже. Какой-то колючий вьющийся кустарник. А ты зачем хулиганишь?
— Ну… Кто же знал, что ты так испугаешься?
— Я испугалась минут десять назад. Это так, отзвуки. Проснулась от страшного грохота. Кто-то прыгал по комнате. Я пыталась разглядеть, но свет от ламп был таким маслянистым, почти чёрным. Я уже решила, что сплю. Но тут что-то с грохотом упало прямо у меня над головой!
— Пакуй свой страх обратно. Это был я.
— Ты???
— А как еще я мог попасть в закрытую комнату? Обойди дом: и найдешь лестницу. По чердаку можно свободно гулять. Только аккуратно! Не вздумай там порхать бабочкой, чтобы случайно не прыгнуть бомбочкой.
— Игнатий!