Коллеги вернулись вниз, ища счастье в просторной мастерской. Но и там, среди картин, стульев и сервизов, им пришлось замереть в нерешительности. К работе без кабинета и без пациента невозможно было привыкнуть.
— Интересно, а кто это всё рисовал? — настал черед Аннушкина всматриваться в пейзажи и натюрморты.
— Точно не Роза. Она терпеть не может художников. Дима, как мы помним, в основном читать любит. Остаётся Елена.
Озёрская подошла к холсту с завершенной композицией. Ничего особенного: вазочка, груши, цветастая тряпочка. Но почему картина привлекла внимание?
— Где-то я её уже видел, — Игнатий тоже заинтересовался натюрмортом. — Совсем недавно. Хм… А где рамка?
— Почему ты решил, что должна быть рамка?
— Даже у незаконченных работ есть рамка, — Игнатий постучал костяшками пальцев по прислоненной к стене картине. — Видимо, у хозяйки, как и у всякой психопатической личности…
— Игнатий!
— Я в хорошем смысле! У Елены свои представления о порядке. Если уж раскидывать свои работы по дому, то только в рамке. Значит, эту она планировала поменять местами с какой-нибудь из уже законченных. Хм… Ага! Так вот, где я её видел!
Озёрская проследила за направлением взгляда своего коллеги и удивленно нахмурилась. На стене висел точно такой же натюрморт. Разве что. Разве что? Разве что!
— Знаешь, какая у меня ассоциация? Когда ставишь фотоаппарат на серийную съемку, надеясь лучше запечатлеть интересный кадр. И этот кадр был снят, судя по бумажке с датой, на следующий день после той самой консультации.
— Ах, она еще и продатировала картины? Какой психопатический способ контроля над временем. Проверь, может, у неё ещё и столовые приборы пронумерованы?
— Игнатий!
— Как бы то ни было, на втором натюрморте нет даты. Выходит, он еще не закончен?
— Или тревога ушла, и нужды в навязчивом учете времени больше не было.
— Тревога просто так не уходит.
Оба прекрасно знали, что единственный способ резко избавиться от неопределенного тревожного состояния — это создать себе реальный или иллюзорный объект страха. И сейчас этот самый объект затаился в мешанине безобидных мазков.
— Интересный способ для скоростной съемки, — Игнатий поднёс холст к его обрамленной копии. – В этих кадрах угадывается какое-то смутное движение.
— Насчёт скорости не удивляйся. При фобических расстройствах вполне может искажаться чувство времени. Елена ведь не реальный объект “фотографировала”, а свои страхи. Как раз пока картину нарисует, что-то произойдет. Что-то незначительное…
Озёрская подошла вплотную к натюрморту, близоруко щурясь. Психотерапевт не признавала очков или контактных линз. И правильно. Далеко не все тайны мира располагают к пристальному разглядыванию.
— Вот ты и попалась.
— Кто? — Игнатий держал новую картину.
— На твоём “кадре” никто. А на моем…