— Я конечно все понимаю. Деньги превыше политики. Поэтому формально на вас информационное табу не распространяется. Но ситуация, герр Остапенко, ситуация на фронтах обостряется, — пассажир продолжал монологичное мурчание. — По инструкции, мне бы следовало вас тут же и ликвидировать. Но, на ваше счастье, все инструкции я составляю сам, поэтому сегодня для вас действует спецпредложение.
Морфинх замолчал так внезапно, что бизнесмен еще несколько минут внимательно вслушивался в мурчание — но не пассажира, а не заглушенного мотора.
— Какое предложение? — рефлексы взяли свое, и предприниматель, услышав знакомое слово, не преминул прояснить ситуацию.
— Ничего особенного, чистая логистика, — зонтик указал куда-то вперед. — Надо довести одну девушку, тут недалеко.
— Куда довезти? — не расслышал Остапенко. — В принципе, не вопрос. Пусть садится, довезем.
— Не довезти, а довести. Вот она, впереди, в свете фар.
Бизнесмен усилием воли перестал отслеживать круговые движения зонтика, внутри которого его испуганный разум уже поместил пару пулеметов Томпсона, ПЗРК и шприц с “Новичком”. В нескольких шагах от капота топталась, пританцовывая и изредка подпрыгивая на одной ноге, прилично одетая девица. Она то приближалась к краю освещенной фарами области, то отскакивала в самый ее центр, с трудом удерживая равновесие. А еще она издавала звуки, под которыми подразумевался хохот, но которые больше напоминали лай рассерженной лисицы.
— А что с ней? — Остапенко поднял стекло, чтобы не вслушиваться в этот искаженный смех. — Фигли ей так весело? Она под грибами? Может, просто вызвать скорую?
— Не знаю, — честно ответил фон Морфинх. — Полчаса назад у нее слезы шли тремя ручьями. Вы же сами знаете, насколько загадочны могут быть женщины. Сейчас главное ехать медленно вперед, не выключая фары.
— И…?
— И не задавая лишних вопросов.
Тише едешь, дальше будешь. Дальше от попыток рационально объяснить происходящее. Чувствовать каждую секунду, остро переживая за каждые десять градусов поворота колес — о таком тайм-менеджменте можно было только мечтать. В иной ситуации, разумеется. Хотя чем дальше ползла машина бизнесмена, тем яснее он осознавал — вот как раз и она, иная ситуация. Иные смыслы, иные законы.
Пустое шоссе, темнота, дым с горящих торфяников, странный субъект на соседнем сидении. И девушка, упруго отскакивающая от границы светового конуса. Ее клокочущий истеричный смех рвал стальные бизнес-нервы в клочья, не оставляя нервным клеткам и шанса на счастливую реинкарнацию.
Остапенко, пытаясь заглушить мерзкие звуки, включил радио. «Wohl auf, Kameraden! Aufs Pferd, aufs Pferd! Ins Feld, in die Freiheit gezogen» — грянул бравурный марш из динамиков. Из огня да в полымя. Где тут шансон? «Mädel, gib acht! Schließ dein Fenster heute Nacht!» — откликнулись на другой волне опереттой Кальмана. Третья, контрольная попытка. Гитарные рифы — и несколько хриплых венгров нестройным хором запели что-то про пастушьи костры. Понял, не дурак. Будем слушать венгров. А то такими темпами недолго настроиться на трансляцию выступления Дольфуса.
— Вы фанат «Карпатьи»? Хороший вкус, — с издевкой заметил Морфинх. — Так-так-так. Ну все, приехали. Здравствуйте, девочки. Можете тормозить.
— Куда мы приехали? — не понял бизнесмен, озираясь.
— Я в том смысле, что эксперимент вступает в решающую фазу.
— Это что? Электрошокер?!
— Успокойтесь. Это не для вас, а для безопасности экспериментатора. Ваша безопасность, увы, методикой эксперимента не предусмотрена. Выключайте фары. И не надо шуметь, а то спугнете нашу бешеную лисицу.
Внезапно Остапенко обнаружил, что может легко конвертировать ощущение нереальности происходящего в опционы спокойствия и умеренного бесстрашия. По самому выгодному курсу. Шокер был выбит из рук пассажира резким и точным ударом. Девушка впереди, словно почуяв опасность, застыла в напряженной до судорог позе, оставаясь спиной к машине.
— Не советую, — ледяным тоном предупредил пассажир.
— Да плевал я на твои советы, — бизнесмен уверенно зафиксировал прибыль от опционов бесстрашия, вложившись в облигации решительных действий.
Жаль, что пространство иномарки не позволило как следует размахнуться. Но и этого бокового удара кулаком под кадык хватило, чтобы Морфинх захрипел и стал медленно сползать по сидению. Бизнесмен уже прикинул направление второго удара, когда у его виска просвистела тяжелая рукоятка зонтика. Облигации пошли вверх, он угадал тренд. Можно и дальше играть на повышение.
Остапенко самонадеянно хмыкнул и замахнулся, чтобы навсегда лишить Кремль этой австрийской снайперской противотанковой винтовки ближнего боя. Сейчас он обрушит рынок, сконсолидировав и с малой задержкой сбросив несколько пакетов.
И только когда слева разбилось стекло, когда самого бизнесмена кто-то поволок наружу, когда до зрительных нервов дошла новость о резкой смене освещенности… Только тогда Остапенко понял, что его пассажир целился зонтиком вовсе не в висок. Линия тренда ударилась об уровень сопротивления и отскочила.
Фон Морфинх не промахнулся. Цель была поражена. Цель — рычажок выключения фар.
Как это часто бывает на бирже, Остапенко вдруг оказался полным банкротом. В сконсолидированных пакетах вместо акций обнаружились части расчлененного тела.