Спасительная минералка закончилась. Елена все сильнее выходила из себя. Но тем спокойнее становилась Светлана. Она решительно игнорировала агрессивные импульсы пациентки, стараясь спровоцировать прорыв эмоциональной блокады. Вот только зачем? Света сама не знала.
— Ладно. Допустим, Дмитрий в своем воображении смог оживить пугало.
— Его лечить надо! — резким полумеханическим голосом прокаркала любящая мать. Подбородок горделиво задрался, увлекая за собой все лицо, заставляя шею напряженно выворачиваться.
— И Вы пытались его вылечить. Для этого вместе с ним смастерили пугало. И поставили к Диме в шкаф, чтобы он не боялся чучелку. Правильно?
— Конечно! Я же мать. Я должна заботиться о сыне.
— Конечно-конечно. А почему Ваш сын стал бояться чучелку?
— Потому что в шкафу появилось пугало.
— Так что же появилось раньше? — голос Светланы звучал как никогд проникновенно. — Пугало или чучелка?
Ерофеева закатила и наполовину закрыла глаза. Застрявшие на неудобной позиции веки часто дрожали.
Озерская решилась на отвлекающий маневр.
— Елена, Вы любите паззлы?
В ответ — злобное нечленораздельное бормотание.
— Дмитрий, можешь разрезать свою картинку? — Светлана достала из выдвижного ящика ножницы и протянула мальчику.
Дима принялся радостно и старательно кромсать рисунок на косые полоски. Материнский припадок ничуть не смутил его. Привык?
Лишний раз Озерская убедилась: настоящие пациенты редко приходят сами. Их приводят пациенты мнимые. Только по-настоящему близкий человек готов взять на себя роль приманки, расцвести букетом неврозов, признать себя больным — лишь бы вместе с собой завлечь к врачу истинный источник психоза.
Когда приходит женщина, приводит мужа, отца или ребенка, говорит: “Ему нужна помощь”, то их действительно надо спасать. От этой женщины. Другой вопрос — почему мужчины терпят близость с этим психопатическим генератором. Психоз затягивает, увы. Кому-то нездоровая атмосфера попросту нравится. Кто-то разумно решает сделать ноги (как бывший супруг Елены, например). Лишь у ребенка нет выбора. Что же тогда делать психотерапевту? Как не выдать своего знания? Делать вид, что ничего особенного не произошло.
Светлана перемешала кусочки бумажной головоломки и жестом пригласила к столу Елену. Затравленно глядя на психотерапевта, та взялась за реставрацию. Ее движения были заторможенными, механическими, неуверенными. Как будто из проржавевшей швейной машинки пытались выжать сложный узор. Неужели чучелка была ее собственным страхом? А восприимчивый Дима стал лишь рупором для душевных криков своей матери?