— Итак, я прихожу домой, к своей бесценной коллекции исторических раритетов. Прихожу… И вижу, что кто-то успел напечатать лишние три страницы. Нет, они написаны прекрасно! Это гениальные мысли, и они сформулированы так точно и филигранно, как будто их формулировал я. Но это был не я! Нет. Вы поймите. Я работаю в идеальной чистоте, чистыми сухими руками. Вы видите, какие у меня ухоженные руки? — Игнатий видел и быстро сделал безмолвный вывод, что его руки более ухожены, чем у клиента. — А тут на клавиатуре капли воды! И кресло мокрое. И вонючее, как будто на нем сидела какая-то лохматая скотина. Дешевка какая-то! Вот знаете, есть дамы, истинные европейские аристократки, гуляют по Неаполю в скромной, но стильной и изысканной одежде. А вот наши девицы платят огромные деньги за кричащие меха, которые моментально промокают в Лондонском тумане или во влажном неаполитанском бризе. Они промокают и пахнут мокрыми крысами! Или кошками. Нет, я решительно не понимаю, что за ондатра или иной какой бобер облюбовал мое кресло, но воняет знатно! Мне приходится высушивать кресло феном. Я скоро куплю итальянский стул, деревянный, с жесткой спинкой, который не будет впитывать в себя эту вонючую сырость.
Игнатий перестал что-либо понимать в туманных рассуждениях клиента о туманном Альбионе. Оставалось надеяться, что к концу десятой встречи непризнанный историк все-таки озвучит реальную проблему, если проблема там вообще была. Как узнать наверняка? Логика элементарная. Какая любимая психическая защита у нарциссов? Проекция. Их психика вышвыривает вовне все нежелательное содержание. Недостаточно идеальные качества приписываются кому-то другому. Чем сильнее нарциссизм, тем больше субъект недоволен собой, тем чаще его психика использует проекцию. В итоге все “плохие” влечения проецируются во внешний мир, где могут случайно сфокусироваться в одной точке. Либидо, собираясь с помощью самодельной психической лупы, прожигает ткань реальности, выпуская во внешний мир бессознательных монстров. Красивая теория, не более того. Но что мешает проверить ее прямо сейчас? Возможно, пациент бессознательно недоволен качеством своей великой монографии?
— Меня всегда восхищали люди, которые пишут книги, — охотно признался Игнатий, который сам был тем еще графоманом и пописывал статьи по психолингвистике и психиатрии. — Скажите, а у вас когда-то возникали мысли о смерти? Что вот сейчас вы напишете великий труд, и можно умирать со спокойной совестью.
— Ну разумеется! — пациент зарделся от гордости, переливаясь всеми оттенками малинового. — Знаете. о чем была моя первая книга? Обо мне! Я первый, кто начал свой путь с мемуаров. В двадцать пять лет написать настоящие мемуары не каждый сможет.
— Но сейчас вы пишете не о себе…
— Нет. Но настоящий историк обязан использовать свою собственную жизнь, как призму, чтобы читатель увидел весь спектр истинных мотивов действующих лиц.
— И тот, кто пишет книгу за вас, нарушает чистоту спектра?
— Безусловно!
— Возможно, кто-то пытался вырезать из спектра важную составляющую?
— Возможно… — пациент заерзал в кресле.
— Российские спецслужбы заинтересовались вашей работой? — Игнатий надавил на любимую болевую точку каждого параноика, убежденного в тотальной государственной слежке. — Потребовали убрать неудобную правду?
— Не только российские!
“Но и неаполитанские” — язвительно подумал Игнатий, но прикусил язык: пациент приблизился к неприятным мыслям. Гипнотерапевт ограничился заинтересованным приподнимаем лобных морщин.
— Меня втянули в международные геополитические игры. Меня и моего Наполеона! Я уже собирался нести рукопись в издательство. Я соблюдал все меры предосторожности. Максимальная секретность! Даже мои рецензенты не понимали до конца, какой грандиозный труд они рецензируют! Никто ничего не знал, — о своих регулярных скандальных выступлениях на ток-шоу конспиратор скромно умолчал. — И вдруг со мной на связь вышел один австриец, который буквально потребовал вставить в книгу целую главу об исторической роли Австрии. Ну вот скажите, как можно тратить столько текста на второстепенного персонажа? На сцене должен блистать гений Наполеона! Австрийцы, эти нерешительные и вероломные господа в белых мундирах, должны оставаться в тени и аплодировать. Но демонолог, хоть и европеец, ничуть не лучше наших имперцев. Он грезит о величии империи Габсбургов, поэтому…
— Демонолог?! — гипнотерапевт лихорадочно пытался вспомнить других пациентов, которые рассказывали о странном австрийце. Бессознательное гипнотерапевта лихорадочно пыталась не выпустить эти воспоминания из темницы. Незачем уважаемому специалисту вспоминать всякие легенды и мифы Арбата. Иначе невозможно оставаться в рамках традиционной медицины, — Вы же говорили о спецслужбах.
— Да что вы, в самом деле?! Каждая собака знает, что для подавления революции наши чекисты наняли специально обученного австрийского демонолога. Он теперь охотится на ведьм в рядах интеллектуальной и финансовой элиты. Вы должны об этом знать, если к вам ходят сливки общества. Но, похоже, вы самая обыкновенная дешевка! Подлец! Я чуть не поверил, что вы действительно специалист. Всего хорошего! — возмущенный пациент вскочил и, путаясь в угловатых длинных ногах, покинул кабинет.